Прикид для модных земноводных (сплав 2-я часть)

Одежда подчинена идее воды, которая эту самую одежду мочит. В холодное время года от мок­рого облачения зябко. Поэто­му разум изобрел гидрокостюмы. Они бывают двух видов: «сухие» и «мокрые».

«Мокрые» шьют из неопрена — пористой толстой синтетической ткани, поры кото­рой наполняет вода. В нем тепло и сыро — как в детстве. «Су­хой» костюм представляет собой эдакие резиновые чулки, кото­рые при желании можно завязать на шее. В них ты сидишь мокрый изнутри. И в первом, и во втором случае ты мокрый, но не замерз­ший: одетый — не голый.

«Мок­рые» гидрокостюмы исполь­зуют в основном каякеры, пос­кольку они практически всегда находятся в воде. На катамара­нах, как мне объяснили, лучше использовать «сухой» вариант. Но не стоит надевать резиновые штаны на голое тело.

Одеваться надо так: сна­чала шерстяные штаны, свер­ху — хлопчатобумажные, и толь­ко потом — резиновые «гидры». Так тело не соприкасается с кон­денсатом, и, когда все снимаешь, хэбэ — хоть выжимай, а сам су­хой. Однако это еще не все. По­ верх гидроштанов следует на­деть любые другие — желатель­но из простого капрона и которые не жалко.

Это чтобы резино­вые случайно не порвать о кам­ни и ветки. На ноги под гидро­штаны надевают шерстяные нос­ки, на них — хлопчатобумажные. Поверх всего — так называемые сплавные тапки. Это обувь на несколько размеров больше — что­ бы нога, упакованная по принци­пу капусты, могла в нее влезть.

Обувь и брюки, надетые на «гидры», постоянно остаются мокрыми. Возникает вопрос: за­ чем вообще нужна такая систе­ма, если высохнуть так же легко, как намокнуть, если отказаться от одежды вовсе? В один из пого­жих дней я решил поэксперимен­тировать и отправился в путь без гидрокостюма. Озарение снизош­ло после первого же всплеска — без штанов-то, оказывается, хо­лодно! Не знаю, где как, а в Каре­лии точно.

В гостях у Черного каякера

Жилище рафтера не отличает­ся оригинальностью. Все обита­ют в палатках, стараясь по мере возможности уплотниться: лиш­ние палатки — лишний груз. Бы­вает, приходится ночевать пря­мо в спальниках, если вокруг го­лые скалы и не за что зацепить свой полотняный домик. На по­пулярных маршрутах по берегам встречаются стоянки, уже обжи­тые другими сплавщиками. Там можно найти кострище с дровами и все, что забыли предшествен­ники.

Впрочем, ничего хорошего, как правило, не забывают, разве что какую-нибудь мелочь — топор, порванный спасжилет, сло­манное весло. Легенды повест­вуют, как кто-то нашел однажды гермомешок с элитными продук­тами. Думается, такие легенды возникают вследствие голодных галлюцинаций. Люди, занимающиеся экстремальными видами спорта, склонны к мифотворчес­тву, изобретению ритуалов и уст­ройству культовых сооружений.

На Катуни есть такие. Напри­мер, «У Васи». Вася — это антро­поморфное изваяние культового характера. Одет в рваный спасжилет и помятый шлем, в руке имеет разбитое весло. Эдакий архетип мифического первопредка эпохи первых сплавщиков. Поэтому его можно условно датировать ран­ним неолитом. Неподалеку распо­лагается другой культовый объ­ект — тайник с альбомом, в ко­тором каждый желающий может оставить послание потомкам.

Популярны истории про так называемые карманы — часть от­ весного или даже с отрицательным углом скалистого берега на крутом повороте быстрого пото­ка, уходящего под берег и даль­ше. Куда — неизвестно. Возмож­но, к центру Земли. Попадать в карманы крайне нежелатель­но: судно застрянет, и тебе при­дется протыкать спасжилет, что­бы он сдулся. Тогда ты уйдешь на дно, и течение тебя вынесет. Впрочем, опять же неизвестно, в каком виде, когда и куда. Мо­жет, в страны по ту сторону Зем­ли, к людям с песьими головами. Мои знакомые сами в карманах не бывали, а вот знакомые моих знакомых…

Мифы племени — средство со­циализации личности. Такие ис­тории рассказывают везде, где со­берутся хотя бы два сплавщика. Если при этом присутствуют чай­ники, они внимают «аксакалам» со священным трепетом и все за­ поминают.

Туризм — школа замужества

Для одних граждан сплав — спорт, для других — отдых, для третьих — дополнительный заработок. Последние работают гидами-инструкторами, катают туристов по популярным рекам вроде Катуни. Работа не для сла­бонервных. Гид отвечает за жиз­ни людей, часто совершенно не­ подготовленных. Хронический стресс рождает особый юмор инс­трукторов, который, как и армейский маразм, произраста­ет из недр жизненной мудрости и казусных историй, произошед­ших с ними и с их клиентами.

Если верить народной муд­рости, в отличие от альпиниз­ма, который, как известно, есть школа мужества, туризм — шко­ла замужества. Сонмы прекрас­ных романтичных особ в брач­ный период вьются над ревущи­ми порогами, высматривая себе рыцаря весла и баллона из кас­ты брутальных гидов. На поро­гах любви отношения меняются: прекрасные клиентки становят­ся гидами, гиды — клиентами, а оговорки по Фрейду составля­ют еще один пласт туристского фольклора.

Пороговый темперамент

У каждого порога — свой ха­рактер. Чайник (в данном слу­чае это я про себя), рассужда­ющий о порогах, смешон. Гово­ря словами Гулливера из Страны великанов, он похож на Гулливерову канарейку, рассуждаю­щую о политике. Потому и ни­чего внятного я о них сообщить не могу. Когда команда осматри­вала порог «Табун» на реке Лоймола (четвертая категории слож­ности), меня вообще не хотели брать. Но, видно, очень уж был у меня жалобный вид, вот и взя­ли. И все равно ничего внятного. Только восторг с привкусом адреналина.

В целом пороги характеризуют по категориям сложности. Шес­тая, высшая, — когда есть опас­ность для жизни. Дальше клас­сифицировать не имеет смысла.

На каждый порог можно най­ти описания (составленные теми, кто их проходил раньше) в турклубах, а с недавних пор еще и в Интернете. Но посколь­ку картина очень сильно ме­няется в зависимости и от вре­мени года, и от уровня воды, каждый порог следует просмат­ривать, прежде чем в него пус­каться. Если, конечно, есть куда причалить.

А то, как писали ре­бята, сплавлявшиеся в верховь­ях Амазонки, там имеются та­кие отрезки, что просто негде «бросить якорь»: на протяже­нии нескольких миль река зажа­та отвесными скалами высотой в километр. В подобном мес­те разведка течения возможна лишь при поддержке команды скалолазов, так сказать, с возду­ха. Да и в Карелии бывает, что по описанию «порог проходится без просмотра», а на самом деле там такое…

И кое-что о характере порогов могут поведать их имена: «Веер», «Табун», «Бегемот», «Ядрена вошь». Есть еще в Карелии по­рог «Маманя», который, говорят, так никто и не прошел…

«Эскимосский переворот» — то же самое, что Ctrl+Alt+Del

Когда движешься по реке, пространство вокруг преобра­жается. Взгляды на мир с воды и с земли настолько же разные, как сами вода и земля. Ты лич­но открываешь то, что в камен­ном веке открыли твои пред­ки: реки — это дороги. Сходс­тво с дорогой реке придает сама структура воды.

Тихую воду можно сравнить с шоссе, моно­тонная езда по которому усыпляет, горный поток — с ухабис­тым проселком, где приходится крутить баранку, уворачиваясь от ям (камней и пенных котлов), выскакивать на обочину—бе­рег — и выталкивать транспорт­ное средство, застрявшее на ме­ли.

Пространство реки нужно уметь читать. Надо уметь видеть камни, уметь выбрать нужную струю, уметь зайти на стремнину и в нужный момент с нее сой­ти. В целом, чтобы использовать энергию потока, необходимо видеть в нем структуру.

Дороги требуют к себе ува­жения, поэтому понятие «безо­пасность» у сплавщиков не ог­ раничивается бюрократической «техникой безопасности». Это скорее не техника, а этика, при­чем по отношению не только друг к другу, но и к реке. В воду, как в гости, следует идти в подо­бающем костюме. Этика безопас­ности не приемлет, как выразил­ся наш капитан, «синдрома ко­лобка».

Те, кто сплавляется всю жизнь и кто действительно сплавлялся там, где не сплавлял­ся фольклорный Макар со сво­ими телятами, очень тщатель­но готовятся к прохождению порога — будь он элементар­ный или самый сложный. Пре­жде чем пускаться в порог, чи­тают описания, затем просмат­ривают его, обходя с берега, поддувают спасжилеты, надева­ют шлемы, а товарищи «героев» выстраиваются со спасательны­ми веревками вдоль всей протя­женности порога.

Пренебреже­ние этикой безопасности счи­тается знаком не крутизны, а неопытности, если не глупос­ти. Река всегда сильнее того, кто по ней плывет. На тяжелых ре­ках и порогах нужно быть всег­да готовым к оверкилю, но бо­роться до последнего — не поки­дать «корабль» и не выпускать весло из рук, помня, что пере­вернуться всегда успеешь. Ката­маран в любом случае самое бе­зопасное место на реке.

Как го­ворят в таких случаях, самый надежный спасжилет — твое суд­но. Человек, упавший в воду в жилете с веслом в руках, пре­вращается в автономное плавсредство. Он может, не теряя самообладания, как-то лавировать и выгрести со стремнины. Поэ­тому к спасжилету должна быть пришита лямка, фиксирующая его снизу, иначе в воде он всплы­вет без вас.

Для каякеров оверкиль вообще нечто естественное. Даже упраж­нение такое существует: перевер­нуться и суметь встать, не вылезая из каяка. Может, это и не высший пилотаж, но когда один человек из нашей команды проделывал такое, показывая мне азы каячного искусства, я смот­рел и молча благоговел. Чтобы зритель понимал, что оверкиль под контролем, на днище своего нового судна он сделал наклей­ ку Ctrl + Alt + Del. Дескать, пере­загрузить. Однако с управляемым переворотом не все так просто.

Бывает слишком мелко для то­го, чтобы встать. Есть риск уда­риться головой о подводные кам­ни. В них каяк (или голова) мо­жет просто застрять, а ты будешь пытаться встать и потеряешь вре­мя на «катапультирование». Од­ним словом, ужас. Но для опытно­го каякера это все-таки не «ужас-ужас-ужас».

В отличие от каяка перевер­нуть катамаран, особенно четвер­ку, много сложнее. Соответствен­но, для него оверкиль — целое событие, к которому надо быть готовым заранее и хотя бы вещи привязывать покрепче. Катама­ран-то рано или поздно вынесет на сушу, а все, что было на нем, если не привязать, смоет. Потом, конечно, тоже где-нибудь выбро­сит на берег. И тот, кто это бо­гатство найдет, поверит в мифы о гермомешках, набитых элит­ными продуктами, изысканными одеждами и дорогой фото- и ви­деотехникой.

P. S. Сплав, или рафтинг (от английского raft — плот), — спорт, использующий самый древний транспорт. Человек на­чал сплавляться раньше, чем изобрел колесо и одомашнил ди­ких животных, согласившихся это колесо вращать. Одновремен­но водные потоки из преград пре­вратились в средства транспор­тного сообщения, и человечест­во моментально расселилось по миру. Этим же занимаются и сов­ременные сплавщики — путешес­твуют по свету старинным спосо­бом и знают все реки лично.